Покупка и продажа монет
+7 (499) 553-08-82 работаем по будням с 10 до 18 Звоните перед приездом!
Биржевые индексы:
  • Доллар: 92.32
  • Евро: 99.79
  • Золото: $ 2 209.01
  • Серебро: $ 24.60
  • Доллар: 92.32
  • Евро: 99.79
  • Золото: $ 2 209.01
  • Серебро: $ 24.60
Котировки

Банки ожидают глобальные перемены

Золотой Запас

В настоящей статье рассматриваются некоторые последствия для коммерческого банковского дела Базеля III, цифровых валют центробанков и меняющейся экономической роли коммерческих банков.

некоторые последствия для коммерческого банковского дела

Роль коммерческих банков в глобальной экономике меняется, так как кредитование правительств и их агентств теперь стало более важным, чем кредитование индустрий товаров и услуг. И данная тенденция будет продолжаться. Новые нормативы Базель III, судя по всему, будут содействовать этой тенденции, несмотря на то что розничные депозиторы получат статус стабильного фондирования.

Ожидается, что в ближайшие 5-10 лет цифровые валюты центральных банков (ЦВЦБ) дополнят, а возможно, заменят кредитование нефинансовых бизнесов.

Однако растущая финансиализация коммерческих банков привносит риск того, что их будущее будет неразрывно связано с финансовым пузырем. А так как ценовая инфляция растет, этот пузырь очень скоро лопнет.

Введение

Вступление в силу банковских нормативов Базель III и планов центральных банков по цифровым валютам повлияет на приоритеты коммерческих банков и их роль в финансовой системе вообще. Базель III, в частности в отношении применения показателя чистого стабильного фондирования (NSFR), изменит банковские приоритеты, введя стандартизированные факторы риска для всей индустрии, а ЦВЦБ угрожают лишить банки их роли посредников между центральными банками и нефинансовыми пользователями денег и кредита.

Мало кто положительного мнения о банках и их картеле, так что вряд ли общественность будет сильно сожалеть, если ЦВЦБ их вытеснят. Еще с тех пор, как лондонские золотых дел мастера в XVII веке начали принимать вклады, выплачивая по ним 6%, с условием, что они не попечители денег, а их собственники, банковское дело шло вразрез с духом римской юридической традиции, распоряжаясь вкладами по своему усмотрению без того, чтобы вкладчики до конца осознавали положение вещей. Это было нарушением «естественного» права, впервые отмеченным римским юристом Ульпианом (Ulpian) (170-228 гг. н. э.) и позже описанным законодательно императором Юстинианом (Justinian) (527-565).

Ульпиан был прав. Если вкладчик не знает, что его собственностью будет владеть другой без банковской лицензии, даже сегодня суд признает это мошенническим поведением. Но в 1848 г. английский судья лорд Коттенхэм (Cottenham) в деле Фоли (Foley) против Хилла (Hill) и др. о банковских отношениях постановил, что депозит становится собственностью банка, несмотря на то что большинство вкладчиков не осознают, что больше им не владеют. С тех пор практика, когда банк овладевает чужой собственностью и распоряжается ею по своему усмотрению, стала неоспоримо приниматься в банковском праве.

Для классических экономистов банки ответственны за кредитный цикл, сначала неустойчиво ускоряя его развитие, а затем останавливая его, когда проявляются отрицательные следствия кредитной экспансии. Кейнсианцы, отказывающиеся связывать периодические банковские кризисы с предшествующей кредитной экспансией, считают, что деньгами и кредитом должно управлять государство, обвиняя в экономических крахах недостатки свободного рынка. Затем есть распространенное мнение, что банкиры слишком часто отказывают в кредите честным людям, в то же время выплачивая себе огромные бонусы, — неблагоприятная комбинация, особенно подпитывавшая политическую повестку после краха Lehman. Похоже, банки подвергаются нападкам со всех сторон.

С точки зрения банкира, политическая повестка особенно нуждается в контроле, и именно поэтому банки так активно финансируют политические кампании в Америке. Их политическое влияние в других юрисдикциях схоже с другими бизнесами, что в основном выражается в лоббировании и может быть менее очевидным для общественности, но так же эффективно. Политики, центральные банки и регуляторы консультируются с банками, прежде чем вносить изменения в регулирование, и именно юристы, нанимаемые крупными банками, часто задают регуляторную повестку.

Введение нормативов Базеля III об NSFR шло по другому курсу, нежели национальная регуляторная эволюция, и в значительной мере не зависело от этих влияний. Разрабатывая наднациональные нормативы по указанию Большой двадцатки, Базельский комитет практически не испытывал давления банковского лоббирования, национальных политиков и регуляторных органов. После краха Lehman инструкции и цели были просты: обеспечить предотвращение рисков того, что крах одного банка приведет к краху других. После большой задержки (окончательные нормативы по NSFR были обнародованы в октябре 2014 г.), сейчас этот аспект Базеля III вводится в действие.

Будет ли достигнута цель — покажет время. Для национальных регуляторов всегда было возможно смягчить определенные аспекты базельских нормативов путем незначительных изменений. Но это кажется разумной попыткой гарантировать, что финансирование неликвидных или рисковых активов не будет слишком зависеть от ликвидных депозитов.

В отличие от глобального регуляторного стандарта в виде нормативов Базель III, цифровые валюты центробанков (ЦВЦБ) всё еще находятся на начальной стадии.

Возможность выпуска центральными банками нового вида правительственной валюты напрямую широкой общественности или каким-то ее секторам обсуждается в контексте направления дополнительной валюты для стимулирования тех секторов, которые не охватывает экспансия коммерческого банковского кредита. Как вариант, выпуск ЦВЦБ может использоваться для достижения определенных экономических и политических целей, например касающихся бизнесов и деятельности, связанных с климатическими изменениями. Так однозначно будет меньше противоречий, чем если платить за дорогие политические проекты с помощью дополнительных налогов.

Выпуск и распределение цифровых валют центральных банков — масштабные проекты, требующие, чтобы все бизнесы и потребители имели счета в агентстве, находящемся под прямым контролем центрального банка. Потребуется координирование государственных реестров налогоплательщиков, получателей пособий и т. д., чтобы гарантировать, что все счета, созданные для ЦВЦБ, подлинные и удовлетворяют критериям, время от времени диктуемым центральным банком. Потребители и бизнесы должны будут доверить государству контроль над своими действиями, что поднимает серьезные вопросы о личной свободе. Почти наверняка понадобится, чтобы центральные банки были больше подотчетными перед политиками, что подрывает идею об их независимости от политических влияний.

Судя по всему, цифровые валюты центробанков — долгосрочный проект, всё еще находящийся на ранних стадиях, имеющий много проблем, которые не так легко решить, и требующий принятия множества противоречивых законов.

Текущая роль банков

Следует устранить существенное недопонимание касательно роли банков в экономике. Похоже, как их пользователи, так и регуляторы не осознают истинные мотивы коммерческих банкиров или же рассматривают лишь один аспект банковского дела, пренебрегая другими.

Вкладчики обычно считают, что они положили деньги в банк, тогда как на самом деле они дали банку кредит. Даже если они заплатили банку наличными, они не сделали полноценный вклад. Они лишь увеличили обязательства банка перед ними, и банк будет использовать эти балансы по своему усмотрению. Лучший тест — что будет, когда банк объявят неплатежеспособным. Вкладчик тогда обнаружит, что он всего лишь кредитор.

Конечно, в некоторых юрисдикциях есть программы по защите вкладчиков, но можно утверждать, что они не столько защищают вкладчиков, сколько защищают банки от старомодных массовых снятий вкладов. Важно, что программа защиты вкладчиков страхует банк от ожидания вкладчиками неминуемого краха. Если учесть также исключительные права, предоставляемые банковской лицензией, то программы защиты вкладов существенно притупляют чувство ответственности банка за то, чтобы служить потребностям и желаниям клиентов. Ослабление ответственности банка перед текущими и будущими вкладчиками способствует беспечному отношению к собственной репутации.

В сущности, регуляторы стремились превратить защиту банков от вкладчиков в свою политику. Регуляторы и центральные банки рассматривают коммерческие банки как посредников между вкладчиками и заемщиками, и всё их лицензирование, регулирование и кредитно-денежная политика проводятся с учетом этого. Но, как можно видеть из дела Фоли против Хилла и др., правовые факты говорят о другом: вкладчики не имеют прав на свою прежнюю собственность.

Вопреки фактам, принято считать, что банки помогают вкладчикам и заемщикам договориться о процентах. Но банкиры ссужают чужие деньги. И если заемщики платят банку до того, как он должен вернуть деньги вкладчикам, банк остается платежеспособным. Так как вкладчики обычно могут снять депозиты в любое время, а кредиты менее ликвидны в плане возможности их погасить, поддержание платежеспособности до Базеля III рассматривалось главным образом как вопрос опыта и расчетов банкиров.

Только небольшая часть изначального источника этих депозитов — деньги как таковые. Большая их часть происходит от кредита — с выплат, зарплат, продажи товаров и услуг т. п., где источник — другие банковские счета. Если проследить еще дальше, то необходимо заметить, что деньги — единственный товар, который не потребляется, и что текущий платеж — результат ряда платежей, происходящих от банковского кредита в тех случаях, когда платеж не осуществлен в наличных. И даже наличные на самом деле кредит, если это не драгоценные металлы, — в данном случае полученный от центрального банка и являющийся обязательством перед ним.

Мы можем приблизительно оценить кредит, изначально взятый в центральном банке, в противоположность кредиту, происходящему от коммерческого банка. Общие платежи в нефинансовом секторе связаны с валовой производительностью экономики. Валовая производительность — это сумма транзакций, охватывающих промежуточные шаги производства товаров и услуг и вплоть до конечных продаж потребителям. В случае США за год, окончившийся в 1-м квартале 2021 г., эта сумма составила приблизительно $39.5 трлн. Денежная база Федеральной резервной системы (ФРС) на тот момент была $5.8 трлн, что говорит нам, что почти в семь раз больше платежей происходят от банковского кредита, чем от кредита, предоставленного ФРС. В прошлом это отношение было намного больше. Прежде чем ФРС увеличила свой баланс в ответ на финансовый кризис 2008-09 гг., платежи, происходящие от банковского кредита, в 30 раз превышали денежную базу ФРС.

Изменение этого отношения — важный фактор для будущих взаимоотношений центральных и коммерческих банков и обсуждается далее в этой статье.

Вкладчики не задумываются о том, что в среднем лишь 1/7 их долларов происходят от центрального банка, а не от кредита коммерческих банков. Да и никто не может отличить одно от другого — оба источника кредита полностью взаимозаменяемы. Однако это показывает, насколько современная экономика зависит от экспансии кредита коммерческих банков в противоположность кредиту центральных банков. И сегодня речь идет о кредите, основанном на деньгах, созданных из воздуха, — логическом следствии мошеннического обхождения ростовщиков с чужой собственностью, отмеченного римским юристом Ульпианом 19 веков назад.

Снижение значения банковского кредита в отрасли

Считается, что банковский кредит создается, когда деньги ссужаются из ниоткуда, и что, когда выдаются кредиты, банковская система в целом превращает кредитную экспансию в депозиты. Любой дисбаланс между отдельными банками затем устраняется посредством оптовых денежных рынков. Так объясняет создание банковского кредита большинство комментаторов. Но на самом деле всё работает не так.

В действительности банки создают кредит посредством двойного учета. Когда подписан договор о займе, банк записывает сумму займа на свой баланс как актив. В то же время он начисляет полученный кредит на текущий счет контрагента, что для банка является пассивом, равным займу, записанному как актив. Когда кредитная линия сокращается или погашается, обе стороны банковского баланса одновременно корректируются. Клиентский счет в банке не обязательно отражает двойной учет банка, обычно показывая лишь чистый баланс клиента.

Внутренние учетные процедуры банка фактически были подтверждены упоминавшимся выше делом Фоли против Хилла и др. и были распространенной практикой и раньше. Важно отметить, что банки создают кредит из договоров о займах без участия каких-либо других сторон. Роль оптовых рынков совершенно отлична от создания кредита и ограничивается выполнением других требований межбанковских отношений.

После упадка и отмены Закона Гласса (Glass) — Стиголла (Steagall), принятого в 1933 г. для того, чтобы отделить коммерческую от определенной инвестиционной банковской деятельности, создание банковского кредита в целях традиционных ссуд обошли другие виды банковской деятельности. Даже до финансовой дерегуляции в Лондоне в 1980-х крупные американские банки, такие как Citibank, видели в комиссиях всё более важный источник дохода в сравнении с чистым процентным доходом с банковского кредитования.

То, насколько изменилось американское банковское дело, отражено в отчете ФРС H.8 по 25 крупнейшим банкам с американской лицензией (таблица 6). Из $9.128 трлн их общего банковского кредита только $1.269 трлн ссужено коммерческим и промышленным бизнесам в сравнении с $5.653 трлн, ссуженными правительству и его агентствам, в основном в виде ценных бумаг. Данные цифры опровергают идею о том, что банковский кредит главным образом поддерживает коммерцию.

Таким образом, следует задаться вопросом о текущей и будущей задаче коммерческих банков и о том, согласуются ли их интересы с интересами общества вообще.

Коммерческие банки и их связь с экономической активностью

Исходя из их балансов, можно увидеть, что крупнейшие американские банки главным образом создают кредит в пользу правительства и правительственных интересов. Меньшие американские банки больше склонны кредитовать бизнес, но всё равно на 60% больше кредитов выдают федеральному правительству и его агентствам. Безусловно, относительное сокращение кредитования нефинансовых бизнесов связано с фондированием, требуемым правительствами вообще после кризиса Lehman, возросшим восприятием относительных рисков кредитования и общей тенденцией к чисто финансовой деятельности и секьюритизации.

Предоставление правительствами банкам лицензий на ведение деятельности, которая в противном случае не была бы разрешена, также, судя по всему, способствовало тенденции к более широкому использованию банковских лицензий. В частности, для крупных банков приоритет традиционного кредитования снизился.

Способность создавать любую форму денег или кредита из ничего, по-видимому, неизбежно искушает банки отойти от своей изначальной коммерческой задачи, если такая задача вообще существовала, кроме как в коллективном сознании общественности. Клиенты рассматривают банки как посредников между вкладчиками и заемщиками и в большинстве своем не осознают их способность создавать кредит, не говоря уже о том, как они это делают. Они полагают, что банковское дело — это всего лишь процесс, когда ссужаются уже существующие сбережения. Такое допущение также согласуется с подходом регуляторов, обращающихся с системными рисками в интересах вкладчиков, ограничивая отношение собственного капитала банка к размеру его баланса. Законы, исторически стремившиеся контролировать это отношение, описывали это как частичное банковское резервирование.

Тот факт, что банк может создавать собственные депозиты, отмежевывает его от коммерческого обязательства обеспечивать безопасное хранение кредита, задолженного общественности. Следовательно, допущение, будто коммерческие интересы банка как-либо совпадают с интересами его клиентов, что является общим основанием для успеха свободных рынков, когда каждый действует в собственных интересах, вряд ли применимо. Если бы это было так, то мы бы видели, как банки больше фокусируются на клиентах. Банки активно бы работали над тем, чтобы помочь клиентам, вместо того чтобы прятаться за регулированием и обвинять клиентов в том, что они предоставляют мошенникам доступ к своим счетам, что случается всё чаще.

Несмотря на огромное количество денег, изначально бывших банковским кредитом, пренебрегая отношениями с общественностью, национальные коммерческие банковские системы открыли возможность радикальных реформ. Кроме того, новые нормативы Базель III, судя по всему, не должны поощрять кредитование корпоративных заемщиков.

Расчет NSFR предполагает, что корпоративные депозиты в пользу нефинансовых субъектов со сроком меньше года менее стабильны как источник доступного фондирования, чем розничные депозиты, присваивая им дисконт 50% для фондирования балансовых активов.

Следовательно, депозиты из этого источника являются недостаточным фондированием для активов в сравнении с розничными депозитами и депозитами малого бизнеса, получающими дисконт лишь 5% или 10% в целях фондирования банковских балансовых активов.

Теоретически, так как старомодные набеги розничных вкладчиков на банки теперь, надо надеяться, остались в прошлом, розничные депозиты можно рассматривать как почти такой же стабильный источник фондирования баланса, как собственный капитал банка. Но крупные корпорации могут очень легко дестабилизировать баланс банка, если разрешить им в любое время снимать средства.

Такая логика кажется безупречной, пока не рассмотреть ее в контексте банковского двойного учета. Допустим, корпоративный клиент запрашивает промежуточный заем или, как вариант, кредитную линию на пополнение оборотного капитала. Если то или другое будет ему предоставлено, банк отметит это как актив и в тоже время запишет соответствующий корпоративный депозит.

Можно быть уверенным, что, если актив и депозит связаны таким образом, они обходят два существенных элемента Базеля III: показатель покрытия ликвидности (LCR), благоприятствующий высококачественным активам, и обсуждавшийся выше NSFR. Но нам лишь предстоит увидеть, как эти изменения повлияют на практики кредитования. В данном контексте стоит заметить, что дисконт 50% для корпоративных депозитов без соответствующего предоставленного кредита, записанного как банковский актив, непривлекателен как способ фондирования банковского баланса.

Если банк отдает предпочтение другим пассивам для фондирования своего баланса, то его общий корпоративный бизнес от этого неизбежно пострадает. И если депозиты от корпоративных клиентов не поощряются, так как не предлагаются депозитные механизмы, на корпоративный бизнес в целом будет делаться меньший акцент, что снизит участие банковского сектора в предоставлении кредита бизнесам из секторов производства и услуг. Таким образом, кажется вероятным, что Базель III в итоге усилит тенденцию по финансиализации банковского дела, приобретению облигаций правительства и его агентств, накоплению резервов центральных банков и кредитованию финансовых институтов. Из-за такого развития событий кредитование нефинансового корпоративного сектора может остаться без внимания.

Центральные банки готовятся заполнить вакуум

Логика за будущей реализацией цифровых валют центробанков (ЦВЦБ) должна включать признание того, что банковское кредитование отходит от нефинансовой деятельности. Мы уже отмечали, что следствием расширения баланса центрального банка стало сокращение отношения валовой производительности США к балансу ФРС с 30:1 до 7:1 за последние 13 лет. Если экстраполировать данный тренд на будущее, то это отношение должно упасть еще больше и ФРС нужно будет рассматривать свою экономическую роль в этом свете.

Для государственных бюрократов ЦВЦБ — привлекательное решение, готовое к реализации за 5-10 лет. Оно позволит правительственным агентствам заниматься спонсируемым государством банковским делом, заменив кредит коммерческих банков цифровой валютой, используемой для стимулирования экономической активности, считающейся важной для интересов общества. Сбор и использование данных о бизнесах и гражданах, пока что разрозненных, станут полностью оправданными. ЦВЦБ представляют собой кульминацию кредитно-денежной и экономической социализации.

Но есть и более широкая картина…

За удобством решения цифровые валюты центробанков (ЦВЦБ) принимаются за данность или игнорируются важные кредитно-денежные и экономические соображения. Так как ожидается, что экспансия кредита центральных и коммерческих банков будет продолжаться, чтобы финансировать правительственные расходы и инфляцию активов, всё более очевидные последствия для цен определенно приведут к росту процентных ставок — причем скоро. Центральные банки обнаружат, что им нужно активизировать свои усилия по поддержке цен активов на финансовых рынках посредством еще большей кредитно-денежной инфляции, иначе они рискуют увидеть крах пузыря активов. Выбрав политику создания экономической уверенности посредством бесконечного бычьего рынка, центральные банки привязали судьбу своих валют к фондовым и облигационным рынкам.

Стратегия крупных коммерческих банков, всё больше ориентирующихся на чисто финансовую деятельность и отворачивающихся от нефинансовой кредитной экспансии, привела их к замене одного риска другим. Кроме того, в финансовой деятельности, обменяв контрагентский риск, возникающий с промышленными должниками, на риск, возникающий с другими банками, банки всё больше зависят от судьбы друг друга. И больше всего это актуально в международных банковских отношениях, где недостаточно капитализированные банки, скажем, в ЕС, представляют глобальный системный риск, не решаемый NSFR Базеля III.

Что касается цифровых валют центробанков (ЦВЦБ), из-за времени, необходимого для их введения, включая соответствующие законы, они вряд ли будут иметь значение. Финансовый пузырь лопнет задолго до этого.

Автор: Аласдер Маклауд 2 июля 2021 | Перевод: Золотой Запас
к списку