В то время как Международный валютный фонд и Всемирный банк готовятся к своему ежегодному собранию на следующей неделе, все взоры прикованы к Evergrande, второму по величине застройщику Китая, не имеющему возможности выплатить около $300 миллиардов долларов, которые он в настоящее время должен банкам, держателям облигаций, сотрудникам и поставщикам. Поскольку компания балансирует на грани банкротства, мир вынужден задуматься над сценарием, который он никогда не рассматривал всерьез — финансовым кризисом, который может зародиться в Китае.
Многие поспешили провести параллели между крахом Evergrande и прошлыми кризисами. Некоторые сравнивают его с крахом американского инвестиционного банка Lehman Brothers в 2008 году, который спровоцировал крупный банковский и финансовый кризис. Другие вспоминают хедж-фонд Long-Term Capital Management в 1998 году, который был спасен Федеральной резервной системой США с целью защитить финансовые рынки. Третьи ссылаются на взрыв пузыря на японском рынке недвижимости в 1990-х годах.
Во всех этих случаях сочетание чрезмерного использования заемных средств и переоцененных активов спровоцировало нестабильность. Но ни один из них не дает четкого понимания ситуации с Evergrande из-за особенностей банковской и финансовой системы Китая, которая определяется политикой, а не рынками.
В то время как Соединенные Штаты могут оказать экстренную финансовую помощь перед угрозой финансового коллапса, Китай регулярно вмешивается в рынки капитала и едва мирится с рисками для финансовой стабильности. Таким образом, власти Китая хорошо разбираются в управлении финансовыми проблемами отечественных компаний, защите уязвимых фирм от «заражения», обеспечении низких затрат по займам и предоставлении выборочной помощи.
При разработке таких мер поддержки китайские власти вряд ли будут мучиться вопросом, действительно ли компания «слишком велика, чтобы обанкротиться», как это сделали власти США за несколько дней до банкротства Lehman Brothers. Китай скорее пойдет на моральный риск, чем поставит под угрозу финансовую стабильность.
Учитывая это, можно с уверенностью предположить, что Китай вмешается в ситуацию с Evergrande. Но этот эпизод оставит два серьезных шрама на экономике страны.
Во-первых, поскольку иностранные инвесторы не будут защищены, это немного подорвет доверие, особенно на китайском оффшорном кредитном рынке, который в большей степени подвержен рискам Evergrande. Доходность долларовых «мусорных» облигаций Китая подскочила примерно до 15% — самого высокого уровня за десятилетие.
С момента своего создания в 2010 году оффшорный рынок играет центральную роль в стратегии Китая по превращению юаня в ликвидную и свободно используемую международную валюту, поскольку он позволяет обойти внутренний контроль капитала. Но иностранные инвесторы крайне осторожно относятся к торговле активами, деноминированными в юанях, на этом рынке. Ситуация с Evergrande усилит их опасения, по крайней мере, на данный момент, заставив Китай переосмыслить свою стратегию юаня.
Второй шрам останется на реальной экономике Поднебесной. На сектор недвижимости приходится почти 30% ВВП Китая по сравнению с 19% в США. А добавленная стоимость недвижимости составляет около 6,5% ВВП Китая. (Если рассматривать косвенные вклады, такие как инвестиции в основной капитал, вклад сектора в рост Китая будет еще больше).
Таким образом, крах Evergrande может иметь серьезные последствия для рабочих мест и экономического роста. Если это вызовет падение цен на акции и недвижимость — жилье составляет 78% китайских активов по сравнению с 35% в США — доверие потребителей и, следовательно, потребление могут пострадать.
Вопрос в том, сможет ли Китай сдержать кризис Evergrande и предотвратить его распространение на мировые финансовые рынки. Согласно текущим ожиданиям, Китаю удастся решить эту проблему. Предполагается, что даже если Evergrande рухнет, банковская и финансовая система Поднебесной достаточно прочная и устойчивая, чтобы противостоять этому. Более того, политический ответ на любую нестабильность, скорее всего, будет эффективным и будет соответствовать по скорости и масштабу действиям ФРС в 2008 году по поддержке банковской системы США. Для этого существует несколько политических инструментов, включая денежно-кредитное и налогово-бюджетное смягчение.
Но нет никакой гарантии, что политическая реакция не будет отставать от событий, поскольку политические соображения могут препятствовать действиям. В этом случае последствия почувствует весь мир.
После глобального финансового кризиса 2008 года финансовая система Китая расширилась и стала одной из крупнейших в мире; финансовые активы теперь составляют почти 470% ВВП. Ее взаимодействие с остальными странами стало активнее за счет инвестиционных потоков и прямого кредитования. Китайская финансовая система в настоящее время имеет системное значение, однако неясно, успела ли международная сеть финансовой защиты, обеспечиваемая многосторонними финансовыми учреждениями, в частности МВФ, к этому приспособиться.
Эта система защиты в настоящее время оценивается примерно в $2,7 триллиона долларов (исходя из финансовых ресурсов, доступных для немедленного использования, не включая заранее выделенные ресурсы). Это меньше валютных резервов Китая, которые на данный момент составляют около $3,2 триллиона долларов. Будет ли этого достаточно, чтобы предотвратить катастрофу в случае системного кризиса, зародившегося в Китае? Согласятся ли США — основной акционер МВФ — на предоставление Фондом адекватной помощи и ресурсов для предотвращения такого кризиса?
К счастью, этот сценарий все еще кажется маловероятным. Но его не следует полностью исключать. В конце концов, сколько маловероятных событий произошло за последние два десятилетия? По крайней мере, кризис Evergrande должен избавить нас от беспечности в отношении глобальных финансовых рисков. Нам нужно повышать устойчивость, а не политизировать многостороннюю структуру финансовой системы. И если системный финансовый кризис действительно ударит по Китаю, хотелось бы знать, кто вмешается, чтобы спасти остальной мир — и как?